Автор: Еще более ценные и обстоятельные сведения но истории и этнографии Кавказа, в частности и Северного Кавказа, приводятся в труде греческого географа Страбона, который, как и все древние авторы, пользовался сведениями и своих предшественников, свидетельства которых до нас не дошли.
Для нас являются важными указания Страбона на расселение между Каспийским и Черным морями не только народов северо-западного Кавказа, как меоты, ахейцы, зиги и гениохи, но и савроматов и скифов. Это свидетельство Страбона особенно кажется ценным, в связи со все умножающимися находками скифо-савромат-ских могильных комплексов в степных районах между реками Кумой и Тереком, а также южнее.
Эти сведения поражают своей точностью характеристики знаменитого Млетского спуска в узкую долину р. Арагви и предельно верным подсчетом дней, потребных древнему пешеходу для прохождения всего пути по тогда неблагоустроенной Военно-Грузинской дороге.
В главе VI «Естественной истории» Плиния Секунда, погибшего при извержении Везувия в 79 г., «гаргареи» названы «гегарами» и помещены также на Северном Кавказе.
Локализуя аорсов н снраков в Предкавказье, Страбон перечисляет еще несколько названий народов, обитателей центральных районов Северного Кавказа, на которые обычно не обращалось внимания в исторической литературе.
Данный текст Страбона для разбираемой темы является очень важным источником, так как он содержит определенную зонально-географическую характеристику Северного Кавказа и уточняет размещение сираков в центральном Предкавказье. Северной границей расселения кочевых сираков будут являться районы, расположенные до р. Манычу, а южной — самые предгорья Кавказского хребта. Еще большее значение имеет этот текст в связи с рисующейся возможностью локализовать упоминаемые Страбоном племена: гаргареев, хамекитов, исадиков, набианов и нанксанов, а также увязать эти этнонимы как с определенными группами памятников материальной культуры, так и с предками современных нам народов Северного Кавказа. Какие же для этого имеются основания?
Прежде всего нет никаких данных сомневаться в том, что это местные кавказские племена. И судя по тому, что все эти племена отсутствуют в обычных перечнях народов, даваемых другими античными авторами применительно к северо-западному Кавказу и районам Прикаслия (например, Дионисием), с уверенностью можно полагать, что они обитали именно в центральных районах края, занимая преимущественно предгорья и нагорную зону Предкавказья, мало знакомую древним авторам.
На вопрос, являются ли они предками некоторых современных народов Северного Кавказа, до последнего времени ответить было затруднительно. Правда, в литературе известны вскользь брошенные замечания, отождествлявшие, например, стра-боновских гаргареев с «г ал гаями», т. е. с племенами, которые являются современными ингушскими предками (Л. А. Ельеицкий, И. М. Дьяконов, В. Н. Гамрекели и др.). Но эти сопоставления, сделанные слишком прямолинейно и без какой-либо аргументации, казались совершенно неубедительными, хотя самой постановкой вопроса.безусловно заслуживали пристального внимания.
Еще несколько лет назад, когда мы не знали ни одного памятника материальной культуры античного времени (вторая половинка I тысячелетия до н.э.) в горах и в предгорных районах Чечни и Ингушетии, это отождествление гаргареев с галгаями казалось особенно произвольным н необоснованным. Но за последние годы в части центральной Северного Кавказа, а конкретно в Чечне и Ингушетии, открыта и научно исследована целая серия поселений и могильников (VI-IV вв. до н.э. и позже), которые предположительно вполне могут принадлежат ь названным Страбоном древним племенам.
Еще большее значение имеют факты и наблюдения, устапоялен-ные при изучении самого вещественного инвентаря ряда этих памятников, правильное истолкование которых стало возможным при помощи сравнительного этнографического материала из этих же районов Северного Кавказа.
Так, крупных размеров бронзовые поясные пряжки с изображениями стилизованных зверей н пгиц, известные из могильников Исти-су, Лугового (близ сел. Мужичи) и из других мест Чечено-Ингушской республики, вряд ли случайно совпадают с очертаниями и размерами позднесредневековых, уже серебряных женских поясных украшений почти всех горянок Северного Кавказа, в числе которых и женщин Чечни и Ингушии. Еще убедительнее другой пример совпадения формы и функции древних и новых предметов. Среди головных бронзовых украшений, найденных нами при исследовании Несте-ровского и особенно Лугового могильников, резке выделяются двуовальные пластинчатые бляхи, обычно находимые на лобной части черепа. Понять их назначение можно было только сравнив и сопоставив их с крупными круглыми серебряными бляхами, украшавшими переднюю часть средневекового рогообраз-ного головного убора богатых ингушских женщин XV-XVII вв. (так называемый кур-харс).
Такое совпадение самих типов средневековых и древних головных и поясных украшений, зафиксированных в одних и тех же районах края, раньше всего указывает на известную преемственность материальной культуры. Но устанавливается ли этими примерами н этническая преемственность, в подобных случаях не всегда можно сказать утвердительно. Хотя в этом аспекте весьма значу щи м является свидетельство раннесредневекового армянского историка Моисея Хоренского о языке «гаргаров» или гаргареев, якобы «обильного горловыми звуками», что действительно характерно для языков вейвахских народов, богатых задненебными придыхательными звуками. В пользу же положительного ответа на поставленный вой рос говорят антропологические и этнографические данные.