Автор: В принципе соглашаясь с Ф. Ганчаром в правом очи ости я закономерности типологического сближения каменных топоров кабардино-пятигорского типа с более поздними формами бронзовых кобанских топоров, мы, в противовес мнению
О. М. Джапаридзе, считаем, что прототипом наиболее распространенного кобанского топора «Б» или «В» (по классификации Уваровой) или подтипа (по классификации Ганчара) был также очень распространенный в Кабардино-Пятигорье каменный топор укороченных пропорций, с четко очерченной обушной частью и сильно округлым лезвием; таков, например, топор из Дигора или Константиновки по раскопкам Д. Я. Самоквасова.
Наоборот, прототипом бронзового топора «Д» (по Уваровой) или (по Ганчару) с почти прямым лезвием следует считать, по нашему мнению, такие каменные топоры эпохи средней бронзы, как топор из окрестностей г. Моздока на Тереке, опубликованный еще Э. Шантром, или топор из наших раскопок кургана у сел. Верхний Акбаш в Кабарде. Рабочая часть этих топоров также отличается узким и прямым лезвием, лишь с округлыми углами.
В этих двух разновидностях каменных топоров кабардино-пятигорского типа мы усматриваем прообразы будущих бронзовых топоров раннекобанского времени, не случайно, по нашему мнению, оказавшихся также наиболее распространенными именно в районах, примыкающих к Кабарднно-Пятигорью.
Этим самым мы прослеживаем как бы две линии развития двух вариаций или подтипов каменных топоров кабардино-пятигорского типа, весьма характерных для культуры средней бронзы Центрального Кавказа, завершившиеся оформлением двух типов бронзовых топоров кобанского времени, типа «В» и «Д» (по Уваровой) и подтипов и по классификации Ганчара. В этом плане существенна и критическая поправка О. М. Джапаридзе к схеме Ганчара, правильно ориентировавшая нас в установлении прототипа для топора «Д». Промежуточным звеном в этом эволюционном ряду мы выделили бы топоры, восстанавливающиеся гипсовой отливкой по литейным формам из сел. Зилги и сел. Кобан.
Таким образом, морфологические особенности, а также почти совпадение полное территориальных границ массового распространения тех и других топоров, позволяют нам генетически сближать каменные топоры кабардино-пятигорского типа с наиболее распространенными в западных раЗонах центрального Кавказа — тинами бронзовых топоров эпохи кобана и последние выводить из первых. Таким представляется нам процесс возникновения на Северном Кавказе бронзового прямого топора, типа «В», который мы, в силу его большой распространенности также и на территории других культур, считаем атипичным для кобанской культуры. Однако его глубокие местные истоки для нас несомненны.
Оставляя вне нашего детального рассмотрения эволюцию типично колхидского топора с узкой обушной частью, отметим, что вслед за Г. К. Ннорадзе и Б. А. Куф-тиным мы склонны прототипом колхидского топора считать более ранние меднобронзовые топоры из Западной Грузии, в частности топоры из Квишарского клада, которые хотя и не имели утилитарного назначения, тем не менее представляли собою имитацию настоящих, более древних бронзовых топоров, предшествующих колхидским. Ряд совпадающих признаков как у тех, так и у других топоров, признан и Г. Ф. Гобеджишвилп и О. М. Джапаридзе. Узкий обух, внешнее очертание топора, округленное лезвие и овальное отверстие для насадки — позволяют один тип топора (колхидский) выводить из другого (квишарского). Как на промежуточное звено в этой цепи развития формы от квишарского типа топоров к истинно колхидскому, можно указать на один из типов острообушных топоров, явно раннеколхидского типа, встреченный в Пицундском кладе, подробно описанный и верно датированный
А. А. Иессеном. Автор справедливо называет его «ранним вариантом» именно колхидского острообушного топора и относит время его бытования к переходной поре от позднего этапа средней бронзы к позднекобанскому периоду.
Теперь остановимся на вопросе о возникновении типа топора, который оказывается наиболее характерным для кобанской культуры. Это — изящный по форме, дважды изогнутый бронзовый топор, еще П. С. Уваровой признанный наиболее часто встречающимся в могильниках кобанской культуры (тип «А» по Уваровой и тип Ш по Ф. Ганчару). Его отдаленным предшественником мы считаем каменный топор с округлым туловом и обушной частью, но более удлиненных пропорций, чем топор кабардино-пятигорского типа. В качестве образца этого прототипа истинно кобанского топора мы можем указать лишь на редкий экземпляр, найденный нами в 1940 г. при раскопках могильника кумбултского Рутха Верхняя.
Топор происходит из коллективной каменной гробницы № 16 и по сопутствующим ему вещам (громадным рогообразным булавкам, цветным настовым бусам, «бородавчатому» бисеру, овальным височным кольцам в полтора оборота и глиняной посуде баночной формы) отнесен нами к началу второй половинки II тысячелетия до н.э.
Такое удлиненное тело имеет такое же соотношение частей как у кобанского топора, т. е. отверстие для насадки топора на рукоять отделяет ровно треть молоточной части топора. Но отверстие его еще круглое и небольшое, в диаметре всего около 1, 5 см. Топор сделан из плотного желтоватого мергеля, как и большинство топоров кабардино-пятигорского типа, и при наличии малого отверстия для рукояти и относительно значительного веса и затупленности лезвийной части вряд ли являлся рабочим топором. Это был — боевой и парадный топор, как и топоры кабардино-пятигорского типа.
