Автор: Повторяем, из всех подобных находок на нашей территории наиболее ранними образцами удил являются найденные в Закавказье. На южном Кавказе, как и в Луристане и вообще в Передней Азии, уже в самом начале I тысячелетия до н. э. появляются бронзовые удила с прямыми напускными псалиями с тремя сквозными отверстиями в стержне. Таковы удила из кургана у сел. Арчадзор, , из древнего Цинц-каройского могильника, из окрестностей сел. Ходжалы и из Лурнстана. Раннюю дату этих удил IX—VIII вв. до н. э. (а может быть даже X в.) серьезно подкрепляет находка на Кармир-блуре Б. Б. Пиотровским в 1952 г. бронзовых удил очень близкого типа с именем урартского царя Мепуа, правившего с 910 до 877 гг. до н. э. А один тип удил, очень близкий закавказским и луристаиским (из иранского некрополя «В» на городище Тепе-Сиалк), производителем раскопочных работ (Гирш-маном) датируется даже XII—XI вв. до и. э.
Всем этим наиболее древним удилам с прямыми напускными псалияии, характерным для Закавказья и Передней Азии в переходную эпоху от бронзыкжелезу, пред-шествовали другие, более распространенные типы удил, покрытых иногда острыми шипами, рядами выпуклин или нарезных квадратиков. По заключению специалиста Шарве, к консультациям которого обращался еще Э. Шантр, подобный тип удил считается особенно строгим, значительно облегчающим управление лошадью. Иногда, особенно на Северном Кавказе, размеры этих удил достигают 24 — 25 см. Так, например, одно звено бронзовых двукольчатых удил из каменного ящика № 2 Каменномостского могильника равно 12 см (Этим доказывается наличие на Северном Кавказе большеголовой породы лошадей, отличной, скажем, от карабахской или ахалтекинской пород.
Если исключить отмеченные закавказские удила, то оказывается, что из всех других находок бронзовых удил, сделанных на территории Советского Союза, наиболее древними будут стержневые удила, имеющие на наружных концах по два кольца (отсюда их название — двукольчатые). Прямые стержни этих удил обычно снабжены шипами, литыми зарубками или имитацией обмотки. Датируются они обычно VIII-VII вв. до н. э.
В нашей работе «Археологические исследования в Кабарде в 1948 г.», отметив факты находок подобных удил и на Украине и в других областях, мы подчеркнули, что подавляющее большинство ранних удил происходит из районов Северного Кавказа, и не только из Прикубанья, но и из восточных районов, в том числе и из горных пунктов Кабардино-Пятигорья и Северной Осетии.
Позднее А. А. Иессен в связи с обработкой Новочеркасского клада подготовил и опубликовал специальную работу, в которой дал обстоятельнейший разбор всех ранних типов принадлежностей конской узды юга и Кавказа, сделав ряд важных и для нашей темы выводов, которые мы полностью разделяем. А. А. Иессен с исчерпывающей полнотой привел и систематизировал все находки разных типов ранних бронзовых удил, сделанные как на Северном Кавказе, так и в степных районах Европейской части России. Это обстоятельство избавляет нас от необходимости приводить перечень и характеризовать интересующие нас предметы. Отметим только основные и хорошо обоснованные материалом положения этой работы, с которыми мы вполне солидарны.
С особым удовлетворением мы можем отметить верный взгляд автора на богатые потенциальные возможности прикубанского и кобанского металлургических очагов, создавших своеобразные формы ранних удил и псалий. Отметив некоторую общность, наблюдаемую и по этим элементам материальной культуры на территории Северного Кавказа, Подонья и Поволжья, А. А. Иессен справедливо склоняется к мысли, что оба указанные очага являлись районами производства этих удил и псалий и их распространителями на нашем юге, с которыми северо-кавказские племена поддерживали живые связи еще с эпохи ранней бронзы.
В данном случае важно подчеркнуть признание автором плодотворного влияния на производство кавказских уздечных наборов связей с фрако-киммерийскими племенами (с VIII в. до н. э.), следствием чего якобы и явилось некоторое сходство в конских наборах Венгрии, Украины, Подонья и Северного Кавказа. С еще большим удовлетворением мы отмечаем, хотя и выраженную с присущей автору излишней осторожностью, склонность все рассмотренные им в указанной работе памятники связывать с киммерийцами. Верное заключение! Ибо как же иначе можно объяснить не раз отмеченную общность элементов материальной культуры нашего степного юга и Северного Кавказа?
