Автор: Нам представляются вполне целесообразными поиски истоков форм северо-кавказских крупных сосудов типа каменномостских в материальной культуре той широкой степной, киммерийской среды (позднее сменившейся раннескифской), которая и способствовала созданию некоторой культурной общности на всем нашем юго-востоке в начале I тысячелетия до н. э.
В киммерийское время эти области не были изолированы друг от друга. Наоборот, населяющие их племена развивали свою культуру в тесной взаимосвязи. Только при учете этого фактора становится понятным — почему, скажем, доскифские сосуды из кургана № 1 и особенно из кургана № 7, вскрытых Д. Я. Самоквасовым у дер. Гамарнина Украине, или керамика культуры II (по А. А. Миллеру) из Ко-бякова городища и из других доскпфских нижнедонскпх городищ, как, например, у Потайновского хутора, или из Заднепровских городищ (из Субботовского городища) и особенно раннетаврская керамика горного Крыма, а также керамические находки из поселений восточного Крыма, приписываемые исследователями киммерийским племенам, не случайно обнаруживают общие черты и в морфологпп и в технике изготовления сосудов (примесь дресвы, хороший обжиг и лощение поверхности) и даже в нарезной геометрической орнаментации, с керамикой таких памятников центральной части Северного Кавказа, как поселение у Зольского карьера и Кабардино-Пятигорье, Змейское поселение в Северной Осетии и Алхастинское и Айвазовское поселения Чечено-Ингушской АССР. Ведь если некоторые образцы орнаментированных сосудов, налрпмер, из доскифского слоя Алхастинского поселения сопоставить с такими же образцами из Кобякова городища (культура II которого всеми справедливо называется киммерийской), то их трудно будет отличить один от другого, настолько велико их сходство.
Еще В. А. Городцовым, во время раскопок Хопровского поселения на Дону, были найдены бронзовый двухручный кельт и бронзовый прорезной наконечник копья, поступившие вместе с соответствующей керамикой в Ростовский музей. В Хопровском поселении В. А. Городцов склонен был видеть стоянку «вероятнее всего киммерийцев, имевших бронзовые орудия и глиняные сосуды, покрытые геометрическими узорами, состоящими из шнуровых (веревочных), резных, зубчато и кружково-чеканных элементов».
Теперь мы убеждаемся в наличии всех этих элементов и на ряде памятников Северного Кавказа, расположенных даже в районах более удаленных к востоку от пунктов, через которые проходили пути киммерийцев в Закавказье.
Эта широкая культурная среда, порожденная, очевидно, большой подвижностью и активностью так называемого киммерийского населения нашего степного юга и явилась той основой, на которой позднее возникали такие близкие друг другу формы и типы керамики, как на Украине (например, ряд сосудов из собрания Зноско-Боровского, сосуды из кургана XV на р. Серебрянке), на донских поселениях (Кобяково городище, Хопровское, Гниловское, Марьинское поселения и др.) и на Северном Кавказе (керамика Каменномостского могильника, Зольского карьера, Змейского, Алхастинского и других поселений).
И технологические свойства посуды и сама форма и орнаментация ряда северо-кавказских сосудов доскифского времени (заштрихованные ромбы, квадраты, углы, зигзаги, наконец, валпкообразные налепы) приводят к мысли о том, что источники происхождения этой керамики и ее орнаментальных узоров нужно искать в посуде так именуемой киммерийской культуры, в других ее выразительных элементах (бронзовые кельты, ножи, кинжалы), также представленной и на Северном Кавказе.
Правда, подобных находок еще не такое большое число. Однако они существуют и в аспекте данной работы заслуживают самого серьезного внимания. Конечно, их нельзя переоценивать, но не следует их недооценивать. Находки в районах центрального Кавказа отдельных кпммерпйских кельтов, бронзовых кинжалов и даже керамики, абсолютно схожей с посудой из доскифского слоя Кобякова городища, это все-таки факты, с которыми нельзя не считаться. И при наличии других, правда, менее четких археологических показателей (выраженных и в керамике и в металле) эти факты, в сопоставлении с историческими свидетельствами о походах киммерийцев через Кавказ. приобретают достоверность исторических источников, фиксирующих проникновение и в центральные районы Северного Кавказа, а не только в Прнкубанье, киммерийских этнических элементов и их культуры, ибо в данном случае, за распространением вещей мы можем видеть и движение людей, коими эти вещи распространялись.
Наблюдавшееся до последнего времени скептическое отношение ряда исследователей к признанию реальности киммерийских элементов на Северном Кавказе обычно обосновывалось отсутствием тождества в материальной культуре киммерийцев и в доскифской культуре Северного Кавказа.
На предыдущих страницах мы стремились посильно показать, как в определенный период (около VIII в. до н. э.) в вещественной культуре центрального Кавказа начинают появляться отдельные признаки, присущие культуре степных районов нашего юга, с полным основанием называемой киммерийской.
Но, за исключением отдельных, явно привозных, и прежде всего металлических, вещей, полного тождества в культуре Кавказа и киммерийцев быть не может. Во-первых, потому, что кавказская среда сама была достаточно творчески богатой и дееспособной, чтобы, без нужды и при забвении своих культурно-производственных традиций, рабски копировать извне занесенные образцы. А во-вторых, даже районы Кабарднно-Пятигорья и Северной Осетии, не говоря уже о восточных районах Северного Кавказа, могли являться лишь той наиболее отдаленной юго-восточной периферией огромной территории нашего степного юга, на которой создавалась, вернее на которой распространялась в начале I тысячелетия до н. э. так называемая киммерийская культура.
