Автор: Самый факт сопоставления количества украинских находок (всего четыре) с кавказскими (теперь уже около), при абсолютном отсутствии находок подобных сосудов в других районах нашей страны и Западной Европы, не оставляет сомнений в правильности этого заключения.
Некоторое отступление от нашей прямой темы, мы позволили себе, полагая, что известная общность в технических приемах и технологических особенностях изготовления кавказских и киммерийских бронзовых сосудов не случайна. Местные корил происхождения форм той и другой групп памятников и самого мастерства металлообработки, опирающегося на кавказскую и степную традицию ковки и плавки металла в формах по восковой модели, прослеживаются еще с эпохи средней бронзы; однако сходные особенности техники и почти одинаково высокий уровень обработки цветных металлов и в степи, и на Кавказе объясняется лишь существующими тесными взаимосвязями между этими районами, более оживленными, чем это представлялось ранее. Поэтому одни и те же особенности металлообработки и оказались присущими всему широкому киммерийско-кавказскому культурному.миру. А одним только законом конвергенции этой общности объяснить нельзя.
На общность материальной культуры Северного Кавказа начальных веков I тысячелетия до и. з. с культурой нашего стенного юга указывают и другие данные, в том числе керамические материалы.
Если мы вспомним некоторые черты керамики ряда могильников Пятигорья и Кабардино-Балкарии (могильник у Провала в Пятигорске, у г. Машук, известный могильник у сел. Камеиномостское и т. д.), а также образцы керамических форм и орнаментации соответствующих древних поселений (например, так называемого Зольского карьера, сел. К избу руна и поселений восточных районов, вплоть до Северной Осетии и Чечено-Ингушской АССР, таких как Змейское, Алхастинское и Айвазовские), и сравним их с иредскифснон керамикой степного юго-востока (скажем, Кобякова городища), приписываемой киммерийцам, то и в керамике мы признаем определенное сходство с киммерийской посудой.
Что же тут приходится сравнивать? Прежде всего, сами до ват ьн о крупные, с корпусом широким и днищем сосуды узким, имеющие невысокую шейку и сильно отогнутый почти прямой кран; затем технологию изготовления вылощенной посуды и, наконец, особый нарезной геометрический орнамент, иногда, заполненный белой пастой, отличный от лаканкалской орнаментации. Ярким примером таких крупных (более 30 см в высоту) сосудов являются сосуды на Камепномостского могильника. Прямых аналогий в древней ка в калекой керамике даже ранней стадии кобанской культуры они не имеют. Пожалуй, только некоторые черты морфологического сходства обнаруживаются лишь с определенными типами крупных сосудов каякеитско-хорочоевскон культуры северо-восточного Кавказа, думается нам, также не случайно обладающем! этими формах и в начале тысячелетия до н. э.
Каменномостские сосуды своей формой и соотношением частей близки некоторый сосудам, известным из Кабардино-Пятигорья, а также сосудам из Моздокского могильника (из курганов №№ 1 и 2 и из грунтового погребения № I). Но последние изготовлены несколько хуже и не орнаментированы. Вероятно, эта разница объясняется некоторым хронологическим разрывом между Моздокским и Каменномостским могильником, из которых, первый, конечно, более молодой.
Кроме других признаков, в большей древности Каменномостского могильника нас убеждает и поразительное сходство верхних частей крупных каменномостских сосудов с верхом бронзовой вазы из Жемталинского клада, датированной нами самым концом VIII в. дон. э. И там, и здесь — почти прямые короткие шейки с круто отвернутыми и оттянутыми краями. Некоторая разница в формах корпусов этих сосудов может объясняться и различием материала (металла и глины).
Новым и в аспекте нашей работы особенно интересным является многочисленный керамический материал, добытый нами летом 1957 г. при исследовании первого поселения кобанской культуры в Северной Осетии у станицы Змейской (производитель работ Д. В. Деоцик). Среди обильной керамики резко выделяются огромные сосуды-хранилища грушевидной формы и корчаги, а также сосуды с округлым корпусом и резко отвернутым венчиком, т. е. формы, близкие формам стенной посуды тина образцов из кургана у с. Гамарни на Украине. Вся керамика прекрасно вылощена и в большинстве случаев богато украшена нарезным орнаментом с заполнением белой пастой, что также сближает ее как с местными северо-кавказскими, так и со степными формами. Некоторые фрагменты керамики резко выделяются своей орнаментацией, не отличимой от керамики так называемой кизлокобинской культуры горного Крыма, приписываемой поздним киммерийцам.
В связи с необходимостью объяснения происхождения подобных форм керамики Кавказа и нашего юга, давно уже делались безуспешные попытки связать их с керамическими формами галыптатской культуры Западной Европы и первые вывести из вторых. Действительно, один тип галыптатской посуды из южной Австрии и Венгрии (например, урна из Иоденбурга) очень близок каменномостским и особенно моздокским грушевидным сосудам. Но все же его пропорции, вычурность формы и ‘Особенности его орнаментации резко отличают его от северо-кавказской посуды. Полного же подобия галыптатской керамике на Кавказе нет, если не считать двух объектов: одного, очень оригинального, узкогорлого кувшина с двумя ручками, с раздутым корпусом, украшенным четырьмя гирляндами узоров, состоящих из заштрихованных и незаштрихованных ромбов, из Каменномостской каменной гробницы №9133 и второго, известного сосуда из Ставропольского кургана с изображением бегущих оленей). Форма первого сосуда Кавказу не свойственна и, действительно, несколько напоминает определенные типы гальштатской керамики. Форма второго, ставропольского, также близка формам сосудов дунайской группы гальштатской культуры (в частности сосудам из Гемейние-барна). Но любопытно, что в его трех не совсем точных подобиях (нальчикском, моздокском и пятигорском сосудах) А. А. Иессен признал влияние скифо-сибирского искусства (в манере изображения ног оленей), а главное, местное происхождение самих сосудов.
