Автор: Автор последовательно раскрывает перед читателем топику мифа, постепенно подводя его к основной идее книги — специфике мифологического времени. Начинает он как бы издалека: со связей между мирским и сакральным. Они осуществляются в зонах контактных: является центральной частью мира — частью, где происходит соприкосновения земли и неба, где, главным образом религиозные святыни, обладают такими же качествами. Данная связи формируются во временных истоках (Urzeit; имеется в виду космогоническое время — этап наибольшей близости между божеством и человеком). Это было время сплошной иерофании, когда боги, даже ставшие впоследствии «праздными», были заняты творением человека и предопределением его судьбы. По ходу выявления связей сакрального и профанного Элиаде уже исподволь подводит своего читателя к мысли о том, что во времена мифологического мышления связь между миром человеческим и потусторонним осуществлялась гораздо проще и регулярней, чем впоследствии, в эпоху развитых религий. В христианстве лишь литургическое время является возвращением к истокам и замыкает связь между сакральным и профанным, тогда как древние жители Междуречья верили, что реки Тигр и Евфрат берут свое-начало на небесах, и еще Платон считал, что формы всех земных вещей помещаются в надземной сфере.
Особое значение в качестве связующего звена между небесами, землей и преисподней приобретает мировая ось, символом которой выступает мировое древо, священная гора и т. п. В первой главе автор дает обзор религиозномифологических представлений, связанных с образом мировой оси. Однако не только в непосредственном контакте может осуществляться связь между потусторонним миром и землей. Эта связь может выступать в виде аналогии вторичного первичному, изначальному, то есть, в религиозном сознании, земного — небесному. Человеческие творения имеют небесный прототип. Так, на горе Синайской Моисею был дан божественный образец храма. От сакральных прототипов вещей Элиаде переходит к божественным моделям ритуалов и, наконец, к архетипам профаннон деятельности. Лишь в конце первой главы Элиаде подходит к понятию истории и показывает, как она мифологизуется в первобытном сознании. История для него представляет собой последовательность единичных незакономерных событий, разворачивающуюся в линейном физическом времени. Мифологический человек пытается возвести ее к истокам путем отождествления действующих лиц с мифологическими персонажами или соотнесения отдельных ситуаций с моментами космогонии. Так мифологическое сознание, с точки зрения Элиаде, сопротивляется истории.
Далее автор развивает и подкрепляет примерами ту же мысль о несовместимости мифологии и истории. Очень разнообразна по материалу и вместе с тем стройна по своей внутренней логике вторая глава книги: «Возрождение времени». Рассматривая ритуал Нового года и другие праздники годичного цикла у разных народов, Элиаде доказывает, что архаическому сознанию чуждо представление о непрерывности времени: время периодически кончается, для того чтобы возвратиться к истокам и, почерпнув в них силы, начаться сначала. Потому празднование Нового года во всех вариантах так или иначе символизирует космогонию. Катастрофа в таком мировоззрении не воспринимается как нечто окончательное и не ведет к отчаянию — она лишь этап вселенского мирового цикла, подобно тому, как в сказке смерть или уничтожение — преходящи, они лишь помогают омоложению для нового рождения. К этим своим наблюдениям Элиаде неоднократно возвращался и в последующих работах, но во всей полноте они представлены только в книге «Миф о вечном возвращении».
